Традиции & Авангард. № 4 (7) 2020 - Литературно-художественный журнал

отчитывается о своей титанической работе. За один тембр голоса удавил бы. Джанель радостно кивает, хотя мало что понимает, как и все остальные. Общая идея такая, что без него университету кранты. Что он тут самый нужный человек, а мы, выходит, груши околачиваем. Иногда говорит:

– У меня столько отгулов, что, если бы их разом взять, ушёл бы на год. Но я и одного не беру. Дела.

Или:

– В других университетах мои обязанности выполняют трое. А здесь – я один.

Ну и мудак, думают все. А Хелен однажды сказала:

– Ещё бы понять, чем ты, собственно, занимаешься.

Раз встречаю даму из соседнего отдела.

– Как вы, – говорит, – с ним общаетесь? По-моему, ваш Стив – идиот.

– Не исключено. А что случилось?

– Заходит вчера к нам в офис, спрашивает: «Ну как вы тут, заняты?» «Очень, – говорим, – заняты». Он сделал морду: «Вы – очень? Вы эти забавы называете работой? Да вы не представляете, что такое заняты». И всё на полном серьёзе. Нет, он больной.

Точно, есть у нашего вечного зама эта милая привычка: шататься по офису и заглядывать в кабинеты.

– Ну как, – усаживается напротив, – работа идёт?

Я теперь ему не подчиняюсь и могу быть кратким:

– Идёт.

– Над чем трудимся?

– Над разными задачами. А что?

Тут он вспоминает, что больше мне не супервайзер, и даёт задний ход:

– Да так, ничего. Просто спросил.

«Ну и вали отсюда», – телепатирую я.

Он слушается.

Голос Стива оживляет в моей памяти непечатные идиоматические конструкции, актуальные в школьные годы. А я-то думал, что совсем их забыл. Он даже «окей» не способен выговорить по-человечески. У него получается «акя-яй».

Терри, компьютерщик.

Слово «шестерить» я узнал в начальных классах. И впоследствии более-менее удачно избегал этого занятия. Один только случай меня беспокоит. Расскажу, а вдруг станет легче. В аспирантуре мною научно руководила Ольга Павловна, жёсткая, властолюбивая стерва. У неё бы табуретка защитилась, везде схвачено насмерть. Ольга Павловна дала мне работу на кафедре (это начало девяностых, время самое голодное). То есть от неё серьёзно зависело моё настоящее и будущее.

Зная это, начальница требовала от меня всяких безвозмездных услуг. Главным образом подмены себя на лекциях и выгула по Москве иностранных гостей. Шесть раз за казённый счёт я посетил Большой театр. Дважды ездил в Загорск. После визита в Звёздный городок нашу делегацию из трёх англичан, шофёра и меня обсчитал ресторанный халдей. Шельмец отлично понимал, что скандалить при иностранцах я не буду.

И всё бы ничего. Но в какой-то момент я осознал себя таким же примерно халдеем при Ольге Павловне и её заграничных гостях. Друзья и раньше шутили на эту тему, но я отмахивался. Помню, сижу в кабинете – один. Вдруг телефон – она, настроение злобное. Надо срочно ехать в издательство за макетом её книги. То есть это надо было вчера. Бегом, по исполнении доложить. Конечно, Ольга Павловна. Никаких проблем, уже еду. Вдруг я понимаю, что стою навытяжку в пустом кабинете и трубкой отдаю честь. Неприятное открытие. Всё-таки надо тщательней отслеживать себя. Постоянно контролировать хотя бы внешне. Здесь – особенно. Здесь жополизов мало, и они видней, хотя подходят к делу тоньше. Усердия, энтузиазма не замечал в самом процессе. Пока не встретил Терри.

Но вот занятный парадокс. Если в нашем офисе и есть незаменимый человек, так это он – Терри. Уволься он завтра – проблем возникнет больше, чем в случае пропажи всего начальства. А хорошо бы им пропасть куда-нибудь на месяцок. Терри изобрёл множество хитроумных компьютерных полезностей. Как они устроены, знает только он. Весной приобрели аналитические софты IBM. Дорогие, классные, только не работают. Приезжают консультанты, снобы мальчики в костюмах, вешают нам длинную лапшу. В переводе с их жаргона: мы тупые, а программы – супер. Вот, смотрите. И правда, с ними кое-как работают. Без них – только включаются, но редко. Терри уединился в кабинете с софтами, пыхтел несколько дней. И наладил лучше, чем в рекламе. «Ого… – сказали консультанты. – Научишь?» «Щас, – ответил Терри, – IBM научит». Все боялись, что ребята его переманят. А им такие умники без надобности. Тогда ведь, по сравнению, они-то сами кто?

Не понимаю, зачем Терри лебезит перед начальством так, что стыдно делается мне. Бегает советоваться о всякой мелочи, лепечет, розовеет. Мнётся на пороге, будто школьник. Ежедневно пишет доклад о сделанной работе. Использует такие обороты, как: «всего за два часа мне удалось…», «было трудно, но я сумел…», а также «итог моих усилий превзошёл ожидания».

Он любит нервно шутить об увольнениях и сокращениях. Я в этих шутках чувствую страх. Почему он боится? Ежу ясно, что при самом худшем раскладе Терри уволят последним.

Но чашка кофе в три пополудни меня добила. Приметил я это не сразу. Мало ли народа болтается с чашками по офису. В основном пьём растворимый, без суеты. А Терри приволок навороченную машину. Действуя, она испускает такой аромат, что пить кофе уже необязательно.

Однажды замечаю, как Терри с лакейским видом и чашечкой на блюдце заходит к Джефу. А выходит без неё. Потом увидел ещё раз. Присмотрелся, а это ежедневный ритуал! Помню, работали у Джефа в кабинете. Он диктовал мне что-то, взгромоздив ноги на стол. Аккуратный стук, вплывает Терри с чашечкой.

– Твой кофе, Джеф.

И ставит её рядом с руководящим ботинком.

– Спасибо, мой мальчик, – говорит начальник, не отрывая глаз от бумаг.

А на поверхности кофе – сердечко.

Недавно я окликнул Джефа в супермаркете. Бывший шеф обрадовался. Сели в баре, заказали вина, поболтали. Я что-то рассказал о Терри. Джеф усмехнулся, обронил: «Забавный малый». И сменил тему.

Пол и Джанель ходят за кофием в буфет, Стиви пьёт зелёный чай. Здоровье бережёт, надеется когда-нибудь побыть директором. Так что кофейные услуги оказывать некому. Что добавить о Терри? Упитанный, лысый, часто краснеет. Интересно, что лысина краснеет первой. Щёки – самая заметная часть лица.

Остальные.

И ещё мы. Человек двадцать невидимых тружеников мыши и экрана. Утром мы общаемся:

– Хай. Как дела?

– Хорошо. Как сам?

– Неплохо.

Вечером говорим:

– Бай.

– Бай. Увидимся завтра.

В офисе есть люди, которым я за шесть лет не сказал ничего, кроме «хая» и «бая». Думаю, это всех устраивает. Кое-какие имена вспоминаю не сразу, мягко говоря. Особенно – у лиц индийской национальности. Число их за последнее время явно увеличилось. От ноля до пяти-семи. Это Джанель заигралась в народную принцессу. Фамилии у ребят – вообще не подходи. Забор с колючей проволокой и током, например Suriyarachchi. А имена сократили до более пристойных: Читра, Шрини, Сафи… Ещё бы угадать, кто перед тобой – Читра, Шрини или